“Представлял себя узником инквизиции”. Как мигранту из Беларуси заменяли сердечный клапан в США

Программист Георгий Саяпин, который переехал в США из Минска, пережил не самую простую операцию – замену сердечного клапана. Процедура проходила в Кливлендской клинике. После операции у Георгия случились осложнения. О том, как проводят такие процедуры, что пережил пациент и как “выбивал” обезболивающее – в колонке Георгия Саяпина. 

Предыстория

Как выяснилось сравнительно недавно, природа надо мной подшутила. У меня прорвало клапан. Из-за генетической патологии один из клапанов не справляется со своей задачей и пропускает обратно половину крови, которую сердце толкает в организм. Ситуация не редкая и происходит у многих и по разным причинам, обычно ближе к пенсионному возрасту. Но поскольку я вел вечно молодой образ жизни, много бухал, мало спал, ел вредную еду и т.д., я подошел к пенсионному возрасту быстрее и операция мне понадобилась гораздо раньше.

Я изучил предмет и выяснил, что операция проводится в 4 вариантах:

⁃ классический, на открытом сердце, когда разрезается целиком грудная кость,

⁃ малоинвазивная, когда режется только часть кости,

⁃ миниинвазивная, когда режется только одно ребро, ребра раздвигают, и уже в этом окошечке делаются манипуляции,

⁃ внутривенная, когда через артерию к сердцу доставляется новый клапан и устанавливается без всяких разрезов.

Чем меньше внедряются в твое тело, тем короче срок восстановления. При классике это занимает 2 месяца, при вене – 2 дня. Остальные две – 2-6 недель. Естественно, я хотел самый быстрый и безболезненный вариант.

В Мичигане мне сказали: будем резать всю грудину, мы работаем так, остальное – это от беса. Добрые люди подсказали Кливлендскую клинику, которая является одной из ведущих, а то и самой лучшей клиникой в мире по кардиососудистым операциям. Я поехал на консультацию туда.

Метод через вену мне не подходил по каким то физиологическим причинам, я так и не понял, по каким. Мало- и миниинвазивные методы же были обычной практикой в клинике. Местные врачи, приглашенные сюда со всего мира, проводят тут по 300-400 операций в год каждый. Мне достался врач из Сербии. На вопрос: “А почему мне нельзя пить?” он ответил: “Почему же нельзя? Это у нас, славян, в крови! Надо просто не злоупотреблять”. “Хороший врач”, – подумал я.

После рассмотрения возможных вариантов он предложил попробовать не заменить, а отремонтировать клапан. Мол, при удачном исходе такой вариант более долговечен плюс можно вести прежний образ жизни, не слишком ограничивать себя в еде, бухать и т.д. При замене же среднее время до следующей операции 10-15 лет. Плюс, возможно, надо будет принимать всю жизнь лекарства и воздерживаться от алкоголя. Но гарантий, что он его отремонтирует все-таки не дал. Медицина же!

К сожалению, при варианте ремонта возможен только вариант с разрезанием центральной кости, пусть не полностью, но все же. Замену же можно делать и через одно ребро. Нет, такое я и в Мичигане могу, сказал я и уехал. Шутка.

Ответ был очевиден: резать кость и бухать!

Мне назначили время операции, где-то через 3 недели после консультации.

День 1, понедельник. Подготовка.

Много разных тестов и анализов, МРТ, ультразвук, кардио, дыхание и т.д.

День 2, вторник. Консультации.

Встречи с множеством участников проекта. Медсестра, кардиолог, хирург, анестезиолог, информация о процессе операции, возможных осложнениях, послеоперационном периоде, соглашениях, оплате, времени начала (7 утра следующего дня).

День 3, среда. Операция.

Настроение среднее. Смирился немного с тем, что после операции из меня будет торчать куча трубок. Не пил, не ел ничего с обеда прошлого дня.

Регистрация прошла, как обычно.

Около 7.30 вызвали в предоперационную. Там снимаешь с себя все: шнурки, ремни, кольца, очки, складываешь в пакетик и отдаешь на хранение. Остаешься с голым, надевая больничную рубашку. Ложишься на мед. кровать. Медсестра бреет места, где будут проколы, разрезы, в том числе и в паху. Ставят катетеры (IV). Запускают родственников попрощаться.

В 8.34 меня доставили в операционную. Там-  народа, как на вокзале, человек 10. Каждый что-то подготавливает, между собой шутки-прибаутки. Видно, что рутина. Про меня тоже не забывают. Периодически подходят, представляются, small talk и что-нибудь в меня вставляют или на меня надевают.

Через минут 10-15 анестезиолог говорит: “Поехали!”, и я отъезжаю.

9.51 Разрез

10.45 Основная часть выполнена

1.09 хирург покинул операционную

1.47 начали зашивать

В 3 часа меня доставили в реанимацию.

Операция длилась 4 часа. За это время мое сердце останавливали, подливали мне чужую кровь, и я переставал дышать легкими. Сначала клапан пытались отремонтировать, то есть зашить существующие дырки, чтобы при закрытии клапана он закрывался плотно и кровь не выливалась назад. Но после того как зашили, выяснилось, что клапан стал закрываться как-то не так, и его решили менять. В этот момент я был без сознания и не знал, что моя жизнь кардинально изменилась.

После операции меня доставили в реанимацию, где я пролежал еще 12 часов на аппарате искусственной вентиляции легких, пока врачи пытались привести мой уровень сахара в норму. Мой организм даже на подсознательном уровне не хотел принимать факт, что теперь придется себя в чем-то ограничивать.

В общей сложности на АИВЛ я пролежал 19 часов, что всего на 5 часов меньше критического времени, после которого происходят необратимые изменения в мозге. Поэтому, если вдруг я только представляю, что пишу этот текст, меня все-таки передержали.

День 4, четверг. Выход из комы.

Очнулся я получается около 5 утра следующего дня в реанимации, с трубкой в горле. Это самая страшная часть всей операции, которую я себе представлял. Ты не можешь говорить, твои легкие не двигаются. Помню я эту трубку кусал, а мне говорили, чтоб я разжал челюсти. Слава богу, это происходило еще в полудреме, и я не особо помню  ощущения при этих манипуляциях. Так же, как и при извлечении 10-сантиметрового зонда из шеи, который доставлял лекарства прямо в сердце во время операции и мониторил давление крови в реальном времени. Помню, в тот момент я представлял себя Нео из Матрицы, после того как он проснулся на человеческой ферме.

До конца дня я оставался в реанимации, где в меня постоянно вливали обезболивающие и кучу других препаратов. Также мне дали волшебную голубую кнопку, подключенную напрямую к бочке с наркотой. Как только боль начинала усиливаться, я мог нажать на кнопку и раствор быстродействующего препарата “убивал” боль на 20-30 минут. Если было очень больно, то я мог нажать еще раз, но только после определенного времени (сначала 10, а позже 20 минут) чтоб не было передоза. Я мог нажимать и чаще, конечно, но она не пикала, то есть раствор не шел. Автоматика! Никто, кроме меня не имел права нажимать на эту кнопку, и я имел полный физический и психологический контроль над своей болью. Эту кнопку считаю лучшей инновацией во всем процессе операции. Когда на следующий день кнопку забрали, у меня появилось очень много претензий к их управлению болью (pain management), которую они рекламируют во всех своих брошюрах. Но об этом дальше.

День 5, пятница: Перевод в стационар.

К 8 вечера предыдущего дня мне подготовили палату в стационаре, и всю ночь я провел с волшебной голубой кнопкой.

Практически каждый час в палату кто-то заходил и брал анализ крови, замерял параметры, давал таблетки, консультировал, убирал мусор и т.д. Вариантов полноценно поспать не было, только урывками. Но голубая кнопка делала свое дело.

Сны, хоть и короткие, были великолепны. Представьте, как в реальной жизни вы смотрите старый советских фильм по телевизору, а когда засыпаете, попадаете в 5Д кинозал и смотрите топ голливудских фильмов с неожиданными развязками, с суперкачественным звуком, светом, кадрами и спецэффектами. Причем, фильмы не типа матрицы или мстителей, а скорее что-то тарантиновское.

С утра началась подготовка к выздоровлению.

Из меня извлекли еще 2 трубки дренажа жидкости из легких и приказали ходить и дышать в специальную трубку с сопротивлением. Это было нелегко, поскольку мои легкие были схлопнуты и каждый вдох давался с большим трудом и болью.

Кроме того, ходить надо было начинать не только по коридору, но и по-большому.

Для первого тебе дают ходунки, для второго – препараты, после которых у тебя в животе революция и ты хочешь, но не можешь. А учитывая, что из еды за последние 4 дня в тебе была только вода, еще и нечем.

В общем, чувствуешь, как будто заново родился. Радуешься, когда сам начал дышать, сам встал, сам пошел, сам сходил в туалет. Кстати, с туалетом после катетера тоже проблема частая. Очень пугающее чувство, когда ты хочешь по-маленькому, но у тебя не получается. Я до последнего отказывался верить, что такое возможно, но в целях профилактики простатита организм предоставил мне возможность прочувствовать симптомы этого заболевания, так что, парни, я скоро на массаж. Чтобы восстановить мочеток (неплохое название для панк-группы, есть же группа «Кровосток») , мне пришлось снова пережить вставление трубки в мочеиспускательный канал. Но уже в сознании, не под наркозом, как в прошлый раз. Бррр..

На этот момент я думал, что процедура запихивания трубки в мочеиспускательный канал находится на втором месте после трубки в горле в моем топе самых ужасных медицинских процедур. Как же я тогда ошибался!

День 6, суббота. Осложнения.

Я, уже приноровившись самостоятельно вставать и в надежде на скорую выписку, пытался усиленно ходить и частенько дул в трубку, несмотря на постоянную боль. Ближе к обеду, когда я в очередной раз бодренько встал и хотел пробежать по коридору, у меня закружилась голова, я потерял сознание и упал. Слава богу, я упал только на кровать, и по ощущением ничего себе не повредил, но время показало, что, может, я был и неправ.

Почему случилось внутреннее кровотечение на 3-й день после операции, в то время как у всех заканчивается на второй, никто ответить не смог. Чтобы подтвердить, что у пациента все хорошо и его можно выписывать, каждый день делают рентген грудной клетки. Тут поток пациентов, палаты разлетаются как горячие пирожки. Выгодней выпустить тебя побыстрее и взять денег со следующего. Оборачиваемость = деньги. Как в Макдональдсе. 

Чтобы сделать рентген, не надо никуда ходить. Привозят портативную машинку и делают снимок за пару секунд в любом месте и положении тела.

В этот день рентген сделали не с утра, как до этого, а после обеда. Сделали бы с утра, возможно меня бы на следующий день выписали, и я бы писал все это совсем из другого места. Или не писал вовсе.

В общем, сделали мне рентген и увидели непонятные пятна в районе правого легкого. Тут уж все забегали, закипишили, отправили меня срочно на МРТ. Пока пару часов ждал результатов, становилось все хуже и хуже. По результату обнаружили, что то ли случайно не заметили до этого, то ли рано дренажные трубки достали, то ли из-за того, что я упал, но под правым легким у меня полно жидкости. Решение ожидаемое: срочно в реанимацию ставить дренажную трубку!

Вот это во всей моей операционной истории самый апогей был. В прошлый же раз мне под наркозом трубки вставляли, а тут наркозом никто не заморачивался. Дали местную анестезию, привязали руку вверху к лампе изолентой, чтоб не дергался и начали вставлять эту трубку в бок. Ну хотя она не сильно толстая, примерно, как стержень от шариковой ручки, но ощущения непередаваемые. Поверхность кожи и мышцы, конечно, они заморозили, но ее-то надо дальше пропихнуть, к месту скопления жидкости. И это уже было «по-живому». Я себя представлял то Прометеем, прикованным к скале, у которого орлы печень выклевывают, то узником инквизиции, которая засовывает между ребер раскаленные шипы. Вся процедура длилась где-то полчаса, самая неприятная часть – лишь несколько минут. Но я теперь знаю, что находится в топе моего чата «самые неприятные медицинские процедуры». Надеюсь, больше такого переживать не придется. И вам желаю избежать такого. Хотя рожать, наверное, примерно так же, только дольше.

Возможно, я получил кровь какого то нобелевского лауреата или президента, поэтому следите за моей жизнью в instagram и YouTube.

В итоге, из-под легкого сразу вылилось 2,7 литра чистейшей человеческой кровушки!! Моей, родимой! Естественно, потом мне все это возместили из запасов клиники, совершенно бесплатно. Впоследствии, надо сказать, я избавился еще от 2 литров крови и получил дополнительные 240мл «нобелевской» обратно.

Я технарь, и для меня непонятно, как из меня вылилось 5 литров, влилось 1,5 л и я все еще существую. Но мне сказали, что не парься, тут нет прямой зависимости. Ну ладно, я не стал сильно вдаваться в этот вопрос.

День 7, воскресенье. Борьба с системой.

С дырочкой в правом боку я должен был оставаться под наблюдением в реанимации до вечера воскресенья. Врачи должны были удостовериться, что у меня нет открытого кровотечения, и что из меня вытекает только «ненужная» кровь.

В эту ночь я познал, как мало значит минута для человека, находящегося на работе, и как много она значит для человека испытывающего боль.

Естественно, поскольку процедура не запланирована, то и инструкции у медсестер и медбратьев, которых, кстати, довольно много, на такой случай не стандартизированные. Как доктор пропишет. Особенно в части болеутоляющих. А цепочка изменений и согласований включает в себя несколько уровней, чекапов и правил, каждое из которых занимает минуты, а в конечном итоге получаются часы. Я не могу сказать, что на меня плевали, нет, отношение к пациентам в Америке все же на высоте. Ну, по крайней мере, в этой клинике. Тут ты не услышишь в 5 утра звон жестяного ведра и крик «Галя, тут кто-то о*** (обделался – прим.ред.)!», мой последний опыт посещения белорусской больницы. Обстановка, интерьер, запахи, шумы, все довольно расслабляющие и даже где-то успокаивающие. В реанимации хоть отдельных палат, как в стационаре,  и нет, но для каждого пациента создана отдельная ниша, закрытая с фасада шторкой. По коридору, конечно, ходят постоянно люди, слышишь стоны и блевания из других ниш, но ты все равно в собственном пространстве, с телевизором, с постоянным наблюдением, а не в общей обшарпанной палате среди голых тел.

Я не ожидал другого, что в стране, где пациента выбирает народ (хотел написать президента, но, оговорочка по Фрэйду, оставлю), пациент не в состоянии урегулировать собственное состояние обыкновенной просьбой. Сколько бы у тебя денег на счету и связей, популярности и влияния ни было, в реанимации ты просто голое человеческое тело. И есть инструкция. И она выполняется, и она отличная. Но только ты понимаешь, что если у тебя сейчас начинается боль на уровне 2, то через час, когда она будет уже 6-7 (9 это нестерпимая) и тебе дадут долгожданную таблетку, надо ждать еще час, пока таблетка подействует. А волшебная голубая кнопка по инструкции не положена. И вот так ты корчишься от боли 2 часа и ждешь заветное облегчение, а медсестра всего лишь следует инструкции. Он или она как бы и хотели бы помочь, но не могут. Как я потом узнал иногда просто не хотят напрягаться. Но это другая история. «Приду через минуту» на языке медсестры, в данном случае медбрата, может трактоваться как от 5 минут до часа. И я понимаю, что куча других пациентов и других задач, но для меня странно что у людей, у американцев, у которых эмпатия воспитывается с детства, отсутствует эмпатия, на, казалось бы, самой эмпатичной работе в мире. Работе с тяжелобольными. Почему они действуют как роботы, без сострадания? Я не говорю про всех, были и великолепные, их большинство. Но мне почему то попадались и те, и те, чтоб не скучал.

Усвоив этот урок я начал проактивно «выбивать» себе болеутоляющие и придумывать схемы, типа согласовать с доктором изменение графика или количества заранее, или, например, сдвинуть прием одного болеутоляющего так, чтоб я его принял и когда оно начало действовать, действие предыдущего подходило к концу.

Это сложно объяснить и по-русски, а на английском, в проуобморочном состоянии объяснить это роботам было та еще задачка! Оттачивание коммуникационных навыков стало одним из моих развлечений в этот и последующие дни.

После обеда в воскресенье я был переведен обратно в стационар, где в первый раз со вторника попробовал твердую еду, что повлекло за собой революцию. В животе.

День 8, понедельник. 1 апреля. Не до шуток.

Весь день в понедельник я занимался тем, что кушал и снова учился ходить, так же, как и пару дней назад. В этот раз получалось гораздо лучше. Было видно невооруженным глазом, что питание идет мне на пользу. Ну и круги по коридорам нарезал с ходунками знатно. Медсестры восхищались мной, когда я гарцевал перед ними, гордо неся все свое с собой. На одной стороне ходунков висит контейнер с мочой, на другой – с кровью, сам зеленый. Светофор, блин. Но эти контейнеры все же выглядят гораздо лучше, чем те, что в белорусских больницах используют. Я помню, когда первый раз увидел, не понимал, почему люди в больнице с трехлитровыми банками пива ходят.

Пришла медсестра и достала катетер. Вставлять не вынимать, плевое дело! Перестал постоянно сидеть на опиоидах, сознание растуманилось. Написал всем, что я выжил и посмотрел “Friends”. Серию про то, где Джоуи страдает от того, что ему через половой орган камни в почках разбивают. Тоже, наверное, неприятно, но у меня свой топ.

Поскольку я слез с опиоидов, я согласовал менее вредные обезболивающие с очередной медсестрой заранее и начал пытаться засыпать. Менее вредные средства не помогли, выпросил еще одни обезболивающие, они тоже. В итоге вернулся к старой доброй наркоте. Ну так, по чуть-чуть, перед сном.

На все процессы переговоров и проверки действия всех средств ушло часа 3 дискомфорта, не скажу что боли (где-то 4-5). Выученный в реанимации урок пригодился, но уснуть я смог только к 3м утра. Сны были уже менее интересные, но спал я крепко.

День 9. Вторник. Возвращение на курс.

Утро началось довольно рано, часов в 6-7. Но, несмотря на это, я выспался, и чувствовал, что могу совершать дела. Боли практически не было, я летал по коридору с кровавым сосудом и ходунками так, что ветром сдувало рецепты с регистратуры! Повстречал в соседнем крыле одного из своих медбратьев, сказал ему, что он лучший. Сделал селфи. 

Позавтракал, пообедал, поужинал, написал 80% этого текста, пообщался со всеми в соцсетях, разобрался с почтой. Когда же из меня достанут эту гребанную трубку?!

День 10. Среда. Все не позади.

Спалось великолепно, даже не приходилось упиваться опиоидами.

Я уже больше страдаю по поводу завтрака, чем по поводу трубки. Операция выполнена успешно, кровотечение закончилось, вот достали трубку, а я даже не заметил!

Теперь свободное время, можно надеть трусы, прогулки по свежему воздуху больничных коридоров. Помните, какие там воздуховоды – человек пролезает!

Вечером спать, завтра на выписку!

Это было то описание 10го дня, которое я представлял себе и записал вчера. Визуализировал.

Хрен там! Складно только в сказках пишется. А вот как на самом деле было.

Ближе к 12 ночи начало болеть сердце. Закинулся обезболивающим, поворочался 2 часа, начала еще и трубка болеть. Поинтересовался у медсестры, что за фигня, почему сердце начало болеть?! Аритмия, говорит, обычное дело. После операции так часто бывает и ритм приходит в норму либо сам, либо делают электрошок и перезапускают сердце заново. Доктор утром решит, как быть. Пришлось опять закинуться опиоидом. Но в этот раз даже он не вставил. Эта трубка выносит мозг!

До 4-5 утра крутился, в 6 пришел ночной доктор, сказал, что сегодня на электрошок.

Тоже стандартная процедура, проводится под наркозом, перед ней еще делают узи сердца, чтобы удостовериться что тромбов нет и процедура электрошока безопасна. А вот потом уже достанем трубку, говорит. Ок, одним электрошоком больше, одним меньше. Процедура – через 2 часа, спрашивают, буду ли принимать обезболивающее? “Да не, – говорю, – меня ж скоро усыпят все равно, пока не болит, а после электрошока и само болеть перестанет”.

Прошло 2 часа и пришла боль, а санитары, чтоб отвезти меня на процедуру, не пришли. Потом еще час. Еще один. Через 4 часа в дверь постучали. Не то, чтобы я корчился от боли все это время, но лежать спокойно не мог, надо было мозг чем то отвлекать. Придумывал свой новый клип. Смотрите на youtube! Но вот мы поехали по коридорам, я на кровати, они пешком. Скоро все пройдет.

Здрасьте, приехали, а про узи вы забыли? Оно же без наркоза делается! На месте выяснилось, что еще и через горло со стороны легких. Что?! Опять трубка в горле?! Я этого не вынесу! Из соседнего отделения раздавались характерные булькающие и харкающие звуки. Я с умоляющим видом спросил у мед сестры: wtf? Она сказала: “не сцы, мы тебе дадим снотворное, так чтоб ты вроде спал, а вроде и нет”. Ага, помню я такую процедуру мне уже делали. Вставляли в вену возле кисти зонд и толкали его к сердцу. Я там все прекрасно помню, и дискомфорт (не боль) и как что-то в моих венах передвигается. Но тут же трубка в горле!!

Захотелось в туалет. 

Спрашиваю: ну что там, скоро? Говорит: “Ой, сорри, там срочный вызов, доктор пока туда пошел, еще на полчаса-час задерживается”. Я говорю: “Ну дайте мне хотя бы обезболеющего и в туалет сходить”. Не могу,  говорит, -тебе обезболивающего дать, это сестра в стационаре может, инструкция. А писать вот – утка.

“Как утка?! Тут же вокруг толпы медсестер порхают, я не привык писать сидя среди девочек!”

“Ничего, мы тебя шторкой прикроем и попробуешь”.

Наконец пришел доктор, и я увидел трубки, которые он с собой принес и запросил о пощаде. Он сказал, что все будет хорошо, я даже не почувствую ничего. Дал невкусный гель, чтобы прополоскать горло и проглотить. После геля горло действительно онемело так, что мог с трудом глотать. Доктор еще пшикнул в горло каким-то аэрозолем, и я отключился.

Слава богу, я действительно ничего не помнил и проснулся уже с восстановленным сердечным ритмом.

Ура! Поехали вытягивать трубку!

Вытягивание действительно было практически безболезненным. По сравнению с тем, как ее запихивали, это как лампочка по сравнению с солнцем. И тут я ее увидел. Это был такой белый окровавленный крюк размером с крючок, которыми акул ловят. Я так понял, что он оборачивался и цеплялся за ребро, чтоб не сместиться, не знаю. Предпочел не спрашивать, чтоб не видеть это в страшных снах потом.

Ура, я свободен, снимайте с меня все и я пойду в душ в первый раз за 10 дней!! “Не, дорогой, давай ты еще до завтра без трубки походишь, прислушаешься к себе, а мы к тебе. Завтра с утра заказ на душ разместим, вот и помоешься”. 

Заказ на душ?!

День 11. Четверг. Выписка.

Этой ночью решил снова без опиоида – трубки-то уже нет. Но обезболивающее принял пораньше, чтоб, если что, до 12 опиоидом поддержать сон. Так и пришлось сделать. До 4 провалялся в полусне-полудреме, а в 4 что то стало мне жутко дискомфортно. Невозможно 10 дней подряд лежать на спине, невозможно не мыться, все чешется, неудобно, да еще и сердце стучит как-то подозрительно..

Позвал сестру, спрашиваю: “Что это, что с сердцем?” Она говорит подождать и зовет другую с мобильной кардиомашиной. Делают они мне кардиограмму, а у меня снова аритмия! Как это, я ж только из-под электрошокера?! И ритм неожиданно спадает. Ой, что это было?

Сестра говорит: “Не знаю, надо у доктора спросить, он решит, что с тобой делать”.

Еще процедуры?! Я этого не выдержу!

Пришел доктор, сказал, что эта аритмия – это не та аритмия, эту они контролируют и с медикаментами она должна прийти в норму, как сердце подскажет. Ну а если нет, через месяца 3 мне еще раз искру в сердце пустят. Но вообще я должен быть ок, дневная смена возможно меня и выпишет.

Дальше пошло все очень четко, как и, в принципе, весь предыдущий процесс плюс-минус. Пришла помощница доктора, рассказала, что и как делать в послеоперационный период, медсестра все это еще раз повторила, продублировали на распечатке, загрузили на кресло-каталку, покатили. Да, тут, пока ты не сел в свою машину на заднее сидение, с красной подушкой в виде сердца, наложенное на твое раненое сердце под ремень, ты находишься под защитой госпиталя. 4-6 недель про переднее сидение можно забыть, там подушка безопасности может выстрелить и навредить при аварии. Ну и, в принципе, все это время нельзя ездить за рулем. Буду видимо на роликах рассекать.

Привезли в лаунж для выписывающихся, там соки, бутерброды, кофеек. Ага, бескофеиновый, конечно. Ну и вывели меня к машине. Положили вещи в багажник. Свободен! Думаю: надо водички в дорогу достать из рюкзака. Говорю жене, не задумываясь, достань пожалуйста ВИНА из бокового кармана рюкзака!

Все, поехали, завтра пятница! Погудим! Уже почти можно!

Выражаю благодарность всем тем, кто дочитал до конца, еще больше всем тем, кто подписался на меня в youtube и instagram, еще больше всем тем, кто желал удачи и волновался, и самая большая благодарность моей жене, которая все эти время постоянно была со мной, поддерживала и морально и физически, несмотря на то, что я не самый комфортный человек для совместного проживания!

Не болейте!